Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.
Франсуа Рабле
В возрасте пяти-шести лет я впервые чётко обозначил одну из жизненных целей. В доме шумели гости и меня, путавшегося под ногами, один из них спросил о привычном.
— Кем ты, Серёжа, хочешь стать?
— Шофёром! — ответил я и на годы вперёд это желание стало моим «галилеевским отречением».
Когда все разошлись, папа стал ругать маму и меня. За что, я так и не понял, да и не особенно вникал. В дальнейшем, отвечая на этот безобидный вопрос, я традиционно получал выволочку, вместе с матерью. По мере взросления, ей доставалось меньше, мне — больше, до невыносимых мальчишеских слёз, иногда. Отец категорически не разделял моего романтизма и не хотел, чтобы я всю жизнь «в мазуте, падла, как батя, ковырялся, здоровье убивал».
Мой родитель искренне считал, что такому видному и умному юноше как я, следовало становиться инженером или ещё каким-то начальником. А не позорить семью, стремясь стать частью не самого высокого социального слоя советского общества.
Видимо, из уважения к отцовской воле, невзирая на враз исчезнувшие советские ценности, я последовательно стал: сначала маленьким начальником, затем средним, затем вообще сильно большим и, закономерно, почти огромным ДИРЕКТОРОМ!
Теперь, выполнив его пожелания, по истечению сорока девяти лет моей жизни, я решил вернуться к собственным интересам — и стал профессиональным водителем.
Разумеется, мне и раньше доводилось, время от времени, перевозить людей за деньги. Но, «калым» не считается. Сейчас у меня есть трудовая книжка, запись в ней, а также все соответствующие справки и должностной оклад, с инструкциями. Дорога к цели заняла почти полвека.
*****
В период «полураспада Империи» на катушках с магнитной лентой, которые я получал из рабочего посёлка Сурское, Ульяновской области, из дома, который находился в третьем переулке Ленина — на этих катушках стал всё чаще появляться голос очередного ленинградского «рокера», чуть более заметного, чем остальные. Тексты он читал простые, ещё проще чем Майк Науменко. А мазал мимо нот так, что и пением его работу назвать... «не поворачивалось».
Тем не менее, чтением стихов это точно не было. А русский рэп ещё не родился. Поэтому, парень считался рок-музыкантом и быстро стал известен, вместе со своей корявой рок-группой. Записи сначала приходили концертные, в сборниках. Скоро пошли собственные альбомы. Группа называлась «Кино», певца звали Виктор Цой.
Через три-четыре года его знала вся страна. Вся его жизнь стала предметом изучения и подражания. Конечно, я был большой оригинал и «сам с усам», но одна деталь в цоевском антураже меня покорила — и я твёрдо решил работать в кочегарке и петь песни, всю оставшуюся жизнь. Не сразу, не сейчас, а когда вырастет сын.
Прошло тридцать лет. Я работаю в котельной и пою песни.
Конечно, это не та «Камчатка», где бросают лопатой уголь в топку. Как сказал в сентябре 1985 года Дмитрий Шагин, юному Цою, который просился в его теплогенерирующее учреждение ЖКХ:
— ... котельная на газу, она более привилегированная, но туда просто так не возьмут, надо курсы заканчивать кочегарские.
*****
Обе цели, со стороны, могут показаться легко достижимыми: делов-то, устроиться работать в котельную водителем. Но, у каждого свой масштаб измерений.
Вчера мы поставили на турбину горячей воды новый распредвал. Готовимся к отопительному сезону. Чтобы не случалось аварий и клиенты оставались довольны.
Кстати, чаще всего, из «Кино» по радио крутят «Хочу Перемен»...