Пять дней назад я плакал во сне. Совсем как в детстве. Когда болело горло и снилось необъяснимо страшное. Пять дней назад было очень больно. От самого старта. И все полтора километра. Спуск с Мусы закончился падением на выкате, у самого бугеля. Неизменный напарник в путешествиях, ожидавший полчаса внизу, подошёл улыбаясь.
— Ну как? Эй-эй! Что с тобой?
— Игорь, я больше не смогу кататься!
Этой фразой оборвался сон. Остались ноющее колено, травмированное летом, и мокрые ресницы. Не самое приятное пробуждение в моей жизни. Не самое…
Просто пришло время ехать. Нелады в делах, отсутствие денег, травмы – всё ушло в расфокус. Пришло время. Охоты охотиться боле нет! - ответил два столетия назад бретёр и кутила Лунин на предложение государева брата поступить разумно. Я ответил на собственные вопросы так же. Разум проиграл. И за вмешательство в личную жизнь был оставлен дома. Снег в это время есть даже в Адыгее. А уж в Домбае… будет. Надо верить. Не найду на пятой – пойду выше. Выше я видел уже в октябре, месяц назад. Недалеко. Полдня пути, если прихрамывать. Но… иначе никак. Иначе только в «дурку».
— Алло, как ты?
— Я готов.
— Тогда по машинам!
В пятницу после полудня, проехав мост через Гоначхир, мы здороваемся с Домбаем.
Последние дни межсезонья. Всё волшебство этих мест концентрируется здесь и сейчас. Домбай невесом, словно осенняя паутинка. Он ещё не торопится зарабатывать. Потягивается, нежась в солнечном мареве. Днём плюс двадцать. Осторожно интересуюсь у первого встречного – как наверху – в ответ ничего определённого. Уже хорошо. Решаем сразу подниматься наверх и ночевать там. Мне наверняка не успеть сегодня на пятую очередь. Внизу людей нет. Вагон ходит только с теми, кто накапливается наверху. Мы, нижние, не в счёт. Странные пассажиры, которым надо в неработающую гостиницу «Пик Ине» под вечер пятницы. Ожидание звонка, ожидание подъёма, ожидание…
Нас двое в вагоне. И в этом тоже своя прелесть. Не сезон. Сверху коробочка полна туристами. Глазами обыскиваю их в поисках намёка на лыжи-доски. Нет. Ну и не надо. На четвёртой снег пополам с камнем. Верчу башкой, как радаром, измеряя наддувы секундами спуска. Мало.
В «Ине» находим двух братьев-сторожей. Старший, Асхат, коротко говорит
— Рано!
Ещё бы! Однако «добро» на ночёвку получено. Летим назад к вагону. Успеваем точно к звонку. Спускаемся опять вдвоём. Непривычно. Навстречу группа. Хорошо. Значит вагон ещё пойдёт. Успеваем выгрести из машины барахло, отогнать её на стоянку и снова в гордом одиночестве наверх. У меня есть шанс успеть на четвёртую. Канатчики из встречного вагона смотрят с недоумением. С непривычки звенит в ушах. В «Ине» прямо в коридоре влезаю в комбез. Как по секундомеру. Его стрелка – заходящее солнце.
Игорь остаётся обживаться. Бегу на креселку. Она стоит. Канатчик с пониманием кивает – сейчас поднимем, потерпи. Уже в кресле, перехватывая борд, вдруг замечаю, что он пляшет в руках. Хоть поводок вяжи. Тоже почуял снег. Потерпи, родной. Поедем. Спрыгиваю с вопросом:
— Ребята, пятая работает?
— Пока нет, там спроси.
На пятой пусто и тишина. Смотрю на склон. Можно. Тем более, чётко видно два следа.
— Эй, иди сюда — зовут из ближайшего кафе — они здесь сидят.
Захожу, готовый ко всему.
— Ты откуда взялся?
знакомое лицо главного канатчика. Ещё более знакомый голос. Вспоминаю, как он набросился на меня летом, когда я попёрся на пятую с велосипедом. Засада. Выдыхаю коротко и также коротко говорю:
— Слушай, мне надо наверх. Сильно надо. Пожалуйста…
Ещё в июле у меня была возможность убедиться, что спуск с пятой, под вечер, в одиночку – не вполне рациональное занятие. Конечно, если топать ножками – нормально. Но ехать… Ехать надо аккуратно. Обычный вывих может обернуться ночёвкой на склоне. И не факт, что встретишь утро тёплым.
Сейчас солнца уже не было. Только багровый свет за спиной, над Домбаем. Поэтому, пока сидел на креселке, прощупал взглядом весь склон. Спешить вниз нельзя. Катал последний раз в мае и неизвестно, что с коленом. Но, отдыхать тоже некогда. Самое опасное – неконтролируемое падение. Тонкая снежная прослойка не спасёт от острых камней. Сейчас для меня весь склон Мусы – но фалл зоун – кажется, так по-английски будет «падение запрещено».
На моё счастье наверху была туристическая группа, своим спуском обеспечившая мне подъём. Канатчики вышли проводить всей бригадой. От предложенного чая я отказался. Ноги уже просились в крепы. А старший, так разозливший меня летом, отказался брать деньги за канатку. Хотя я и без этого готов был его обнять.
—- Смотри, только не поломайся! – напутствовал он меня. И неожиданно мелькнула мысль – этот человек для меня словно талисман.
Приятно ловить нескрываемый интерес во взглядах «встречных» девушек. Особенно когда романтическая встреча продолжается несколько секунд. Канатно-кресельная дорога, безусловно, чудный полигон для шлифовки героического имиджа. Но… В другое время. Сейчас существовал только склон. Экспромтам сегодня не быть. Видимо, мне удалось озираться вполне очумело. Потому, смысл вопроса, прозвучавшего ещё издали, дошёл не сразу.
— Эй, а ты сам то наверху сойдёшь? Там никого нет – это были канатчики, ехавшие сверху на «креселке» последними. Они явно приняли меня за «первохода».
Огромная белая луна уже встала над Абхазией. В небе, напротив, в сером пепле догорали угли гигантского костра. Внушительные пики ждали тишины. И она пришла. Через минуту подъёмник замер. Человек на горе стал очень маленьким. Неподвижная тёмная фигурка под диском луны. Даже ветер не стал его трогать и улёгся спать.
Колоссальная тишина накрыла весь мир. Что-то изменилось в тот момент в жизни. Человек впервые за много лет встретился с вечностью. Лицом к лицу. Сколько продолжалась эта встреча? Сейчас не вспомнить. Времени не существовало. Мне давно не было так хорошо.
Время от времени, в суете обыденного, среди проблем и поиска их решений, полезно задавать самому себе один безжалостный вопрос – а ради чего всё это? Так вот… Там, на горе, у меня был ответ.
18.11.2002