Инструктаж

- Тут, братцы, такое дело,- рассказывал Андреич,- этот Корнеич давно по электричеству трудился, так что опыта поднабрался. А дизелистом с ним молоденькая девчушка заступила. Только-только допустили ее самостоятельно работать. Ну, сами понимаете, каким она на тот момент специалистом была.

И вот собирается Корнеич на линию выходить, надо ему на столбе изоляторы поменять да провод какой-то подключить. А столб-то не рядом со службой, за Поселком, минут тридцать до него ходу. Транспорта у них никакого, только ноги да случайные попутки. А какие на том участке попутки?! Одна машина, да и то не каждый день. Лучше уж и не рассчитывать! Так что Корнеич сразу на пеший поход и настроился, а чтоб население да контору без достижений цивилизации надолго не оставлять, Аннушку по подаче электричества на Поселок проинструктировал: во сколько выключить да во сколько включить... Провел инструктаж. В общем, научил главным рубильником пользоваться. Держался строго: дело-то серьезное! Не дай, Боже, включит, когда он на столбе сидеть будет: сгореть ведь можно! Ориентироваться наказал по будильнику, который со своими наручными сверил. Загрузил себе на горб необходимые инструменты да расходные материалы и через полчаса уже возле того столба стоял. Сухую прошлогоднюю траву притоптал, чтоб, если, скажем, пассатижи уронит, легче найти было. Посидел,  покурил до назначенного им самим времени отключения, еще пять минут выждал на всякий случай, когти на ноги прицепил и  на столб полез.

Работа хорошо подвигалась, споро. Руки, правда, маленько мерзли на ветру. Ну да не впервой – подышит на них, согреет и дальше работать... Вдруг чувствует: вроде больше покачивается под ним столб, чем до сих пор ветер раскачивал. Глянул вниз: копошится под ним кто-то, трется о столб да еще  вздыхает и постанывает. И не поймешь, главное, кто. Вид сверху, он ведь не всегда понятен.

Уронил Корнеич от неожиданности пассатижи и видит: (надо же так!) точно в макушку тому, кто внизу стоит, они  угодят! « Берегись!..»- кричит. А тот, внизу, нет бы отскочить, глаза поднимает, чтобы, значит, посмотреть... Ну, сами понимаете, куда должны были эти пассатижи попасть и какую ответную реакцию вызвать!..

Корнеич в ожидании аж прижмурился. Только того, что последовало, даже и он, несмотря на весь свой опыт, не ожидал! Этот, внизу, крякнул как-то простуженно и выпрямляться начал. А когда выпрямился, на медведя очень похож стал. Оно, конечно, если бы в книжках медведей в таком ракурсе рисовали, сразу бы опознал его Корнеич, да не доводилось ему ранее такого видеть. Потому и обратился: извини, мол, мил человек, не намеренно я! Ну, а когда снизу вместо ожидаемого «да ладно, чего уж там...», зверь заревел... Тут только Корнеич и понял, и поверил, с кем его судьба свела. Видно, довели зверя блохи.

В первый момент коленки на миг ослабли, чуть со столба не слетел. Потом все же сообразил: высоко - не достанет мишка. И медведь-то крупный да старый... Вон шкура какая, как шоколад из НЗ, аж белесая вся, с налетом... Не лазают такие по деревьям.

Успокоился, разговоры начал с медведем заводить да подсмеиваться над ним. О работе забыл, да и много ли на столбе без пассатижей сделаешь, тем более с таким «напарником» внизу. Медведь-то – зверь неглупый, понимает, видно, что к чему – ревет что-то в ответ. То ли слезать предлагает, то ли рассказывает, как это больно пассатижами с такой высоты... Присмирел было Корнеич, а как на часы посмотрел, забеспокоился, запереживал: времени-то не так много в запасе осталось, минут через пятнадцать Аннушка ток в линию подаст. А столб-то после недавнего дождика сырой, да и на самом одежонка не сказать, чтоб сухая!.. Эдак и зажариться живьем можно. И непонятно, какой вариант хуже: то ли сырым к медведю спрыгнуть, то ли тот его потом, жареным, съест... Ну что тут делать?! Был бы птицей – улетел бы! Так ведь не птица: из всего птичьего «оборудования» только когти... Понял тут Корнеич: в незавидное положение попал! Решение какое-то принимать надо.

Пока думал, медведь снова к столбу подошел. Снова тереться начал, только как-то по-особенному: все больше плечом надавить норовит. Столб так и затрещал, закачался... Корнеич хотя и был поясом пристегнут, а все же из-за такой качки за изоляторы хвататься начал. Хватается и думает: «А вдруг она раньше включит, вдруг время перепутала – молодая ведь.» А мишка-то все на столб нажимает. Вспомнил тут Корнеич о том, как медведи в сказках деревья с корнем из земли рвут. Струхнул малость, но не сдаваться же! Изловчился, снял левый коготь да и произвел прицельное  метание. Попал, между прочим. Да только мишка этого как будто и не заметил! Глянул только неодобрительно и снова за свое взялся. Вот-вот столб завалит.

А Корнеичу-то на одном когте да при такой качке, ясное дело, висеть совсем неудобно! Решил: прорываться как-то надо. Покурить напоследок и деру давать. Может и не догонит?!

«Беломорина» ему такой сладкой показалась!.. Беда только, огонек с нее осыпается, гаснет она, да и кончилась быстро. Ладно, вторую засмолил. Чего беречь, может в последний раз курит. Как пришла такая мысль ему в голову, аж завыл Корнеич от тоски. Мишка даже от столба отскочил – не ожидал, видимо. А страдалец наш реакцию такую заметил и давай на разные голоса подвывать, да тоскливо так...

Может и испугался бы медведь, за чокнутого посчитал бы, ушел ... Да перестал Корнеич выть, не до того стало: новый враг у него объявился! Попал, видать, уголек от папироски на телогрейку, задымилась вата. Получилась телогрейка «с подогревом». И ветерок еще раздувает. Как на зло!  Ну что тут поделаешь?! Дым-то от ваты едкий да вонючий... Вмиг и из носа, и из глаз потекло.

Начал Корнеич телогрейку похлопывать да вату выщипывать: не хватало еще в собственной спецодежде досрочно зажариться! Не может огонь забить! Вот ведь не везет! Стащил ее кое-как с себя да вниз кинул. Пока до земли долетела, пламенем взялась! Мишка, конечно, отскочил, но трава-то не отскочит?! Задымилась, запластала... Чуть не под ногами горит, вот-вот столб займется! Аж крякнул Корнеич с досады. Что же это такое?! Куда ни кинь – кругом клин! Обидно! Даже поверил на секунду, что судьба у него такая: сгореть живьем сегодня.

Медведь, видимо, к такому же выводу пришел. Подивился, наверное, что человек смерть такую его ласковым объятиям предпочел. А, может, просто огня испугался. Рванул в сторону сопок.

 Трава вокруг столба тем временем догорела. Выждал Корнеич еще немного, кое-как со столба на одном когте спустился, имущество казенное собрал и на службу двинул. Радостный конечно, что и медведь его не съел, и в огне он не сгорел, и на столбе висеть не остался... Идет закопченный весь, арию Колобка напевает: «Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел…»

В помещение электростанции заходит, Аннушка ему на шею бросилась, чуть с ног не сбила! Зареванная вся! Корнеич ее успокаивает: живой, мол, я, не съел он меня, а в огне я и вовсе не горю. А Аннушка как не слышит. Все ему сквозь слезы, взахлеб про то, как она рубильник выключила... Да как ей показалось, что неправильно выключила... Да как она его снова включила и опять выключила... И потом еще пару раз так делала... И как потом ревела, думала, что его током убило.  А уж, когда дым в той стороне, куда он ушел, увидела да представила, как он там, на столбе, догорает... От того ее воя, наверное, все окрестные медведи разбежались. А к рубильнику больше и не подходила, так что зря, выходит, Корнеич со столба слезать торопился, можно было и еще посидеть.

Как представил Корнеич, почему та встреча с медведем могла вовсе не состояться, аж лицом посерел. Не сдержался. И по матушке, и по батюшке прошелся... Он, вообще, на это дело мастер был! Да и как тут не ругаться?! Ведь правильный же инструктаж провел! Ну да чего уж там, прошла злость. Но только после того случая Корнеич к инструктажу с еще большим почтением относиться стал. Так-то, Анатоль, а ты говоришь!..