Пролог.
Идея поездки родилась спонтанно. В предверии фестиваля "Разбушлат", перед организаторами забрезжила перспектива конфликта с природоохранными структурами. С учётом вновь открывшихся обстоятельств, было принято решение, за оставшиеся две недели, провести ревизию всех маршрутов в районе с условным названием Лагонаки, на предмет их доступности в категории "стандарт". В пятницу, 28 июля, были проведены необходимые консультации со знатоками этих мест. Вечером того же дня сформирован экипаж. В субботу, около 11.00, группа вышла на первый маршрут из запланированной серии.
Экипаж.
Обстоятельства сложились таким образом, что первое боевое крещение нашего автомобиля проходило в настораживающем одиночестве. В пятницу вечером, искать напарника на 800 километров за 12 часов до старта - занятие безнадёжное. Достаточно того, что нам удалось сформировать хотя бы один экипаж. Кроме пилота, места заняли штурман Ромарио, две совершеннолетних девушки-причиталушки и специалист в области горлового пения Макс, четырнадцати лет от роду. Шестым стал механизм для передвижения во времени и пространстве. О нём подробнее.
Транспортное средство, выбранное для заклания во имя прогресса и всего такого, при рождении носило заурядное имя "Land Cruiser", имело серийный индекс "80", обладало четырёхлитровым атмосферным дизелем и отрицательным имиджем бывшего "бандитомобиля", купленного две недели назад. В целом машина была избалована городскими бордюрами и напоминала медвежонка, выросшего в зоопарке. Однако, времени на перевоспитание педагогическими методами не оставалось. Поэтому, "щенок полетел в реку" - и по замыслу экипажа, обязан был "выплыть". Без подготовки, на потёртой "паркетной" резине, с попсовым кенгурином и, уныло свисающей позади, запаской.
Шансы на успех, конечно, имелись. Учитывая, что о "засадах" знал только штурман, хранивший оптимистичное молчание - эти самые шансы всем остальным казались весьма немалыми. Разумеется, слегка портили картину нюансы. Но кто будет всерьёз жалеть об отсутствии лебёдки, имея на руках 6 литров холодного нефильтрованного пива и чертовски музыкального Макса? Вы знаете такого человека?
Приятная связь.
Ещё на асфальте пришли обнадёживающие телефонные новости. По воле случая, в том же направлении, ранним утром выдвинулись две "Нивы". Одна из них, под управлением Апостола, обладала достаточно серьёзной лебёдкой, что привело экипаж "крузера" в состояние полного расслабления. Да фиг с ней, с лебёдкой! Наличие на маршруте любой самобеглой коляски, повышало уровень оптимизма до неприличного. И тут Макс впервые спел "арию Гарфилда" ...
Горький аромат обречённости.
Селение Гуамка проводило нас без оваций. Очередной паркетник вёз очередных бюргеров на пикник - что тут удивительного!? Мелькнула прощальная табличка о продаже земли - словно напоминание о том, что лучше кое-кому остаться здесь. За следующим поворотом дорога кончилась. Началось то, что "немцу гибель". Даже здесь машина с трудом держалась на "ручнике". Пришлось оставлять на скорости и выходить на просмотр. В тот момент пилоту в очередной раз вспомнились пройденные реки - там, перед серьёзными порогами, так же приходилось топать по берегу ножками и разглядывать причудливые сбои струй.
Здесь, вместо пенной карусели, были лесовозные следы, временами сильно похожие на противотанковые рвы. Статичность картины успокаивала. Отсутствие дождя ободряло. Транспорт двинулся вверх на первой пониженной. Садилось солнце.
После первых ударов мостами и скребущих звуков "под брюхом", публика в салоне как-то сама собой стихла. Надвигалось нечто, похожее на кульминацию. Как минимум, падение неба на землю - если судить по настроению женской части экипажа. Штурман, однако, сохранял завидное присутствие духа, изрядно сдобренное нефильтрованным напитком. Лесовозный волок, тем временем, снова перешёл в дорогу, хоть и каменную, но накатанную. Пилот точным движением руки отключил пониженный ряд и прибавил газу. Машина легко вышла на режим глиссирования по застывшим каменным волнам и... Тут в ней что-то грюкнуло! Нет, скорее вжикнуло, но с каким-то грюком. Даже, наверное, был сначала нештатный грюк, перешедший затем в лёгкий тоскливый вжик. Короче, это был плохой звук. Пилот подумал, что отвалился двигатель. Девушки радостно решили, что теперь точно никуда не поедем. Штурман откручивал "философскую" пробку. Макс набирал воздух в лёгкие...
Звук пропал через полторы секунды. Девушки не успели выразить к происходящему никакого отношения, пилот сбросил газ, Макс выдохнул и только штурман не сделал ни одного лишнего движения. Он один был занят делом. Остальным стало стыдно за суету.
Между тем, температура двигателя стала расти подозрительно быстро. Двигатель грелся и раньше, пройдя проверку на маркхотских перевалах, поэтому экипаж не спеша остановился, на "полную" включилась "печка" и все пошли погулять. Кроме штурмана. Он за каким-то бесом потребовал открыть капот. Что и проделал дисциплинированный пилот.
Под капотом происходила следующая коллизия. Один из аккумуляторов, конечно, не закреплённый ранее, поскольку времени на такие пустяки у деловых людей нет и вообще... он и так тяжёлый, куда ему деваться, сам подумай, какие провода к нему толстые прикручены, вон он как на них висит нормально, ты же не будешь, как дебил гонять, конечно не буду, а вернёшься и сразу сделаем... Вот именно этот подлый аккумулятор не выдержал амплиттуды колебаний и малодушно начал падать вниз, в подкапотное пространство. Всё бы хорошо, но какой-то японский умник приделал рядом вентилятор охлаждения, в который и упёрлась батарея. Тем самым, заблокировав вращение лопастей, со всеми вытекающими. Точнее - выкипающими. Поскольку, в момент открытия капота, автомобиль уже недовольно фыркал и плевался в расширительный бачок ругательствами.
И как тут не ругаться - если бы не этот дурацкий вентилятор со своими "грюками" и "вжиками&;quot;, можно было легко и непринуждённо подобрать батарею на обратном пути. Ведь как было бы приятно - ой, смотрите, что это белеется на дороге, ой, да это же наш аккумулятор! - и все радуются. А вместо этого нудный штурман спрашивает пилота о каких-то плоскогубцах, кусачках и прочей грустной шняге. Он ещё не подозревает, что наличие любого гаечного ключа в этой механической повозке - редкая удача. Ещё более счастливое стечение обстоятельств - найденная в том месте, где должен лежать домкрат, заныченная кем-то бельевая верёвка. Видимо, с её помощью, "круза" поднимали для замены колеса прежние хозяева.
Впрочем неважно, сейчас она - та ниточка, на которой зависла вся наша "икспидиция в страну Винни-Пуха". Только надо вырубить несколько поленьев под аккумулятор, которому не на чем стоять - площадка под ним просто рассыпалась от времени и тряски. Странно, но у нас есть топор. И Макс. Который радостно отправляется на прочёсывание леса в поисках чего-нибудь подходящего. Чего именно - ему говорить не стали.
Тем временем, дамы высматривают пути эвакуации, штурман выстраивает конструкцию из дров в подкапотном пространстве, пилот зачищает оторванные и обгоревшие клеммы. Под носом булькает кипящий тосол и в его ядовитых испарениях ощущается аромат начала войны. Войны, к которой мы не готовы. В лесу бодро горланит Макс...
Спасение на погибель.
Примерно в середине нашего десятикилометрового самоубийства "круз" садится. Не так что бы сильно, но окончательно. Это была вторая засада. В первой пришлось задержаться минут на двадцать. Режим "тапкуфпол" был единственным оправданным в этих двух ямах, но жалость по отношению к железу порой побеждает самые разумные доводы. Имея солидный опыт вождения "коротышек", пилот впервые вывел "на передовую" длиннобазника. И убедился в том, что тактику надо менять.
Десятки ударов в мосты и рычаги стали результатом простейших ошибок в выборе траектории. Малая скорость не позволила пройти "ходом" первую промоину. С учётом этих уроков, к прохождению второй ямы пришлось подойти максимально серьёзно. Наступала ночь, нервничали женщины, молчал в полусне Макс. Штурман уложил несколько ключевых брёвен и показал куда ехать. "Круз" тронулся в путь.
Оказалось, проскочить непреодолимую промоину можно. А вот выскочить из колеи, которая выходит с поворотом вверх - никак. Машина повисла на мостах. Следует заметить, что две с половиной тонны "сухого" веса "садятся" совсем не так, как более лёгкие механизмы. "Восьмидесятки" застревают сразу и навсегда - то есть, однозначно. Чуть нажав на педаль газа, ты ощущаешь - нет никакого движения. Абсолютно. И мысленно общаешься со штурманом, которому ведь говорил ...
Строго говоря, колея эта изначально не была сюрпризом - "непроход" он и есть "непроход" - и его видно сразу. Следовало уложить побольше дерева, но мы слышали близкую работу двигателей. Рядом были люди, машины и спасительная лебёдка. Которые расслабили нас своим присутствием с самого начала. Но не до конца. Вышедший из темноты народ не добавил оптимизма. Оказывается, не мы добрались до цели, а они спустились вниз. Поскольку наверху холодно, ветер, видимость пять и нет никакого смысла. Девушки облегчённо выдохнули и сказали то, что так долго хотели, но боялись. Штурман сделал вид, что занят прокладыванием маршрута. Пилот успокаивающе кивал на штурмана. Макс демонстрировал политику неприсоединения. Всё происходящее выгодно оттенялось фоновым урчанием лебёдки. Оставалось лишь найти место для разворота.
Идиллические картины всегда создают пилоты, а рушат штурманы. В самый томный момент заходящего пейзажа они обязательно спросят что-то типа "а куда здесь цеплять?". И в эту секунду ты понимаешь - совсем скоро, невзирая на Млечный Путь над головой пилота и стихи внутри неё, он будет спрашивать пошлую лопату и не поверит, что её нет. Некуда цеплять, старина, только за кенгурин, да, да, не бойся, его давно надо оторвать, он мне никогда не нравился, цепляй - и вот уже летит в обрыв оторванный кенгурин, трос цепляется за мост, горит лебёдка, отрывается подвеска, клинит двигатель, сходят сели, начинается извержение вулкана. И штурман наконец-то ощущает себя виноватым. А я что говорил, а!?
Кенгурин выдержал. И образовалась следующая дилемма. Разворот "круза" невозможен - справа гора, слева обрыв. Прыгать задним ходом через предельную колею - нет шансов. Обе "Нивы" попятились в карман, который представляет собой болотистый объезд очень жёсткого подъёма. Но подъём - буквально на один корпус - нам самим не взять. Он мокрый, кривой и с хитрым поворотом. Машину с лебёдкой надо ставить наверх и вытягивать туда "круза" - однако мы стоим вплотную и "нива" не пролезет. А объезд заперт УАЗом, на котором приехали попить водки в лесной тишине три мужика. И они тщетно пытаются понять, что нужно среди ночи всем этим людям. И этому поющему мальчику ...
Никому не хотелось никого беспокоить. Поэтому "круза" занесли вверх на руках. Под предлогом поиска разворота тронулись в путь. Предварительно попрощались с "Нивами", готовыми подстраховать по дороге назад. Последнее умело скрыли от девушек. Ненадолго. Далее, по ходу движения, разгорелась дискуссия о том, кто куда должен ехать, а кто идти... куда. В ходе беседы пилот притворился умственно отсталым, штурман отправился на поиски правильной колеи, а Макс заснул, положив руку на кнопку катапульты. На случай, если достанут. Дамы по инерции продолжали говорить с воображаемым противником. Теряя последние отрицательные эмоции в борьбе с тишиной. Пока не проиграли окончательно. Так старый солдат однажды, в разгар боя, понимает что война бессмысленна. Опускает меч к земле и смотрит в бесконечное небо. Тогда он слышит мёртвых...
... В плотном белом облаке, при видимости не более десяти метров, на высоте две тысячи метров, медленно и почти неслышно "круз" пересёк середину ночи. Свет фар создавал волшебный ореол, который не нравится пилотам и нравится детям. Звуки гасли в метре от автомобиля, спотыкаясь о небо и падая в траву. Все понимали - сейчас должно случится нечто. И тогда штурман объявил "приехали". Причём, в четвёртый раз это оказалось правдой. И тогда пилот, в свою очередь, глядя на звёзды в облачных разрывах, негромко предположил - мы здесь навсегда. И только Макс ничего не сказал. Он был индейцем и не умел говорить. Только петь.
Заключение.
Двое суток солнца, звёзд, купания у родника и песен у костра. Спуск вниз без права на ошибку, с расчётом лишь на себя. Тщательная работа топором, руками и штурвалом. Один единственный удар рычагом за всю обратную дорогу. И два деда в Гуамке, отказавшиеся верить, что мы спустились с хребта. Наотрез.
В этом маршруте автомобиль получил наконец нормальное имя. Теперь вне дорог он - Санта Круз. На свежую краску легли первые шрамы – те самые, которых ему так не хватало. За которые не стыдно. И началась его вторая жизнь – та, для которой он и был рождён. Рождённый для войны.
Фотографии маршрута
Экипаж благодарит за поддержку администрацию Апшеронского района Краснодарского края. Отдельное спасибо Евгению Куделе.